– Озеро-желудок? – предположил Норберт. – Интересно, как они ловят себе еду?

– Вот, смотри, – показала Илси.

Один шарик вспорхнул с зеленой кочки – и сразу из ближайшего овала ударила сбившая его струйка жидкости.

– Пальцы в эту водичку лучше не совать, – хмыкнул Норберт.

– А я и не собираюсь.

Кочки были вовсе не кочками, а холмиками вязкой пузырящейся пены. От них исходил резкий химический аромат, не особенно приятный для людей, зато привлекательный для шариков – те то и дело приникали к вспененной поверхности, замирали на две-три секунды и опять взмывали в воздух.

– Растения, – утвердительно заметила Илси. – Эти штуки их опыляют.

– А может, откладывают икру, или что у них там есть... Скорее всего мы оба не угадали. Слишком необычная тут живность для прямых аналогий.

Несмотря на плотоядные водоемы и напоенные влагой живые холмики, земля была высохшая, твердая. Норберт включил металлоискатель, задав максимальный пятисотметровый радиус поиска, но пока что прибор засек только металлические части их с Илси экипировки. Руины приближались. Это были именно руины – белесые, под цвет каясопонской морской воды и почвы, изъеденные временем многогранники, соединенные крытыми галереями.

– Лайколимская архитектура, – уверенно определил Норберт. – Лайколимы тоже пытались колонизовать Каясопон, и тоже ушли, неизвестно почему. Это остатки их поселка.

– Но зачем людям что-то прятать в лайколимских развалинах?

– Зачем?.. Чтобы всех обдурить. Наверное, тот, кто прятал, решил, что другим людям не придет в голову искать созданный людьми артефакт в лайколимских развалинах. Это всего лишь предположение, мы пока не знаем, здесь он или нет.

Здесь. Когда подошли ближе, металлоискатель запищал.

Воздух внутри был затхлый, прохладный, на полу нетронутым слоем лежала наметенная сквозь оконные проемы сухая беловатая пыль. Под ней проступала абстрактная мозаика: множество оттенков фиолетового, синего, серого, голубого сплеталось в сложные узоры. Помещения представляли собой просторные шестигранники, к ним примыкали трехгранные закутки, выполнявшие роль шкафов и кладовок. Никаких забытых вещей, лайколимы забрали даже двери и оконные блоки. Видно, что это было не поспешное бегство, а хорошо спланированная эвакуация. Кое-где на стенах Норберт заметил темные полосы, явно оставленные энергетическим оружием, а также небольшие дырочки. Они попадались и в комнатах, и в широченных коридорах. Разборка между колонистами – или те от кого-то защищались?.. Пластиковое покрытие стен растрескалось, даже при легком прикосновении отваливались кусочки. Внезапно Норберт уловил позади слабый шорох, развернулся – Илси успела раньше, бластер уже был у нее в руке, – но это всего лишь порхал под потолком шарик, залетевший в галерею через окно. Взглянув на часы, Норберт в очередной раз вызвал Олега. Связь не работала, ее глушили сильные помехи.

– Как будто мы уже сто лет здесь бродим, – тихо заметила Илси.

Ну да, Норберт тоже ощущал усталость. Хотя с чего бы ей взяться? Галерея привела их в соседнее здание, опоясанное по периметру кольцевым коридором. Остальную часть занимал громадный зал с открытыми шкафами, разделенными внутри на одинаковые ячейки.

– Библиотека? – с болезненной гримасой спросила Илси.

– Инкубатор, я видел их на фотографиях. Лайколимы хранили тут коконы с зародышами.

Все сильнее болела голова, это мешало соображать. Вдруг его озарило:

– Илси, ты как себя чувствуешь?

– Плохо.

Можно и не спрашивать, по ней видно.

– Ясно, мы с тобой надышались какой-то дрянью. Здесь или раньше, около тех чертовых кочек. Сейчас заберем артефакт – и бегом домой.

Он вновь попытался вызвать Олега, с тем же результатом. Зато металлоискатель настойчиво сигналил. Получается, что артефакт должен лежать в одной из пустых ячеек, однако его там нет. На всякий случай Норберт обшарил соседние ячейки – нигде, ничего... Потом присмотрелся повнимательней и усмехнулся, хоть голова и разламывалась от боли: одна ячейка мельче остальных! Поддев лезвием ножа фальшивую перегородку, сделанную из того же серого волокнистого материала, что и весь шкаф-инкубатор, отбросил ее и вытащил увесистый металлический чемоданчик. Еще в тайнике лежал сложенный вчетверо листок пластиковой бумаги.

«Кревлес, я знал, что ты его найдешь. Выпей за мое здоровье!» – гласила записка. Кто такой Кревлес? И за чье здоровье надо выпить? Норберт сунул послание в карман, чемоданчик убрал в рюкзак.

– Пошли! – кивнул он Илси. – Немножко осталось.

Они почти бегом добрались до выхода, но, когда глотнули свежего воздуха, боль не прошла. Наоборот, усилилась.

– Нор, опасность! – скривившись, предупредила Илси.

Он оглядел равнину: как будто ничего нового, все спокойно. Пожалуй, слишком спокойно... Ни одного шарика, а час назад они тут порхали вовсю. Сестра молча указала на ближайший живой водоем: там было полно летучих существ, словно те надумали совершить групповое самоубийство. Иные все еще трепыхались. Из-за лайколимских зданий доносились громкие хлюпающие звуки, этого тоже раньше не было.

– Мне жалко их, – всхлипнула Илси, на ее щеках блестели слезы. – Мне всех жалко, и себя, и тебя... Нор, как больно... Давай сядем здесь и никуда не пойдем.

– Давай, – согласился Норберт.

Его охватили горькая обида на весь мир и нежелание что-либо делать. Теперь болела не только голова, но и каждая клеточка тела. Илси права, надо сесть и сидеть... и не двигаться... Опустившись на землю, сестра уткнулась лицом в ладони, ее плечи вздрагивали, и сердце Норберта разрывалось от острой жалости. Он вытер скатившуюся по щеке слезу, и тут движение сбоку не то чтобы вызвало у него сильный интерес, но привлекло некоторую часть внимания. Из-за угла выполз, перебирая множеством вывернутых, как у паука, лап, громадный кожистый мешок, покрытый редкой бурой щетиной. Голое мягкое брюхо волочилось по земле, морды не было – вместо нее торчал толстый длинный хобот с зубастой пастью на конце. Зверюга запустила хобот в водоем, с бульканьем втянула в себя содержимое, и Норберт увидел, что после нее ничего там не осталось – ни шариков, ни распластавшегося по дну и стенкам хищника. Просто овальная лунка в белесой почве.

«Бедные животные, – содрогнулся он от жалости, – их съели... А это одинокое существо с хоботом, до чего оно проголодалось...»

Илси плакала навзрыд, как маленькая. Хобот неуверенно потянулся к ней, и тут Норберт опомнился. С ним творилось что-то неладное, неправильное! Он испытывал не свои эмоции. Похоже, с Илси то же самое... Церемониться было некогда – он пинком отшвырнул сестру в сторону с траектории хобота, достал из кобуры бластер. Именно достал, а не выхватил, рука слушалась плохо, пальцы ныли. Выстрелить не успел: с тонким визгом подавшись назад, зверюга скрылась за углом. Держа оружие наготове, Норберт левой рукой подхватил Илси под мышки и втащил в дом. Она дрожала, лицо было мокрым от слез.

– Илси, очнись! – Он встряхнул ее.

– Нор, это существо такое несчастное... – шмыгнула носом сестра. – Никто не хочет его понять...

– Ага, очень несчастное! – отчаянно борясь с болью и дурнотой, выдавил Норберт. – Оно взяло под контроль нашу психику, а мы попались.

– Зачем взяло под контроль?

– Чтобы слопать.

Теперь, несмотря на паршивое самочувствие, он снова мог думать, хоть и с трудом, и картина получалась довольно мрачная: похоже, что зверюга разумна, вид оружия напугал ее... или она телепатически уловила намерение Норберта? Раз она способна так мощно воздействовать на чужую психику, это не исключено. Связи с кораблем нет, и неизвестно, не подвергся ли корабль нападению.

– Мы должны выбраться. – Он посмотрел на Илси. – Возможно, придется выручать остальных, в нашей пятерке мы с тобой самые сильные. В Тренажере тебя учили защищаться от телепатических атак?

– Нет. Там одна автоматика, а Карен говорила, что автомат научить этому не может. Вот у нее были такие тренировки, она рассказывала... – запнувшись, Илси сморщила лицо и ломающимся голосом произнесла: – Она меня бросила!